Газпром и Сирия. часть 1. Сирия

Зри в корень
Козьма Прутков

Продолжаю серию статей «Идеи для фондового рынка».
Две предыдущие неплохо себя отработали:
1) Идеи для фондового рынка. Кандидаты в лонг. ВТБ ао.
На момент публикации ВТБ стоил 0.06652 (как показали дальнейшие события — идеальная точка для входа)
Цели предполагались вплоть до 0.0765. На сегодня цена — 0.07475 (+12% прибыли)
Поднималась вплоть до 0.079 (+18% прибыли)
Так что цели даже перевыполнены, и пока неясно — куда дальше.
2) Идеи для фондового рынка. Кандидаты в шорт. УралКалий.
На момент публикации Уралкалий стоил 209.35. Сейчас — 156.15 (25% прибыли)

---

На этот раз речь пойдет о ГазПроме. Долгосрочно. Конкретно идеи по Газпрому будут во второй части, а для начала о Сирии: зачем нам эта война, и при чём тут Газпром — будет ясно из повествования.

---

Сейчас многие рассуждают о целях военной операции в Сирии. В основном говорят о террористах и военно-стратегических интересах. Это всё, конечно, очень важно и нужно, но давно известно, что любая война всегда идёт за бабки ☺ большие деньги, то есть преследует какие-то масштабные экономические интересы. А экономические аспекты — это как раз наша тема, они могут вызвать большие движения тех бумаг, которые имеют к этому отношение.
Война в Сирии идёт уже пятый год, и даже многие из тех, кто знал, давно забыли — из-за чего эта война началась.
Но начну я даже ещё немного раньше — с 2007 года. К этому времени на мировом рынке газа сформировался новый мощный игрок — Катар. Если посмотреть на карту — маленькая бородавка, торчащая из западного берега Персидского залива. Но он теперь — один из главных поставщиков газа на планете. Так вот, в апреле 2007 года в Дохе — столице Катара, — состоялась встреча стран — экспортёров газа. Многие, в том числе Газпром, летели в Доху в радужном настроении с намерением организовать «газовую ОПЕК», чтобы договориться о совместном контроле цен на газ (которые в это время были на исторических максимумах). Однако в Катаре их ждал холодный ушат. Наши геополитические оппоненты успели переманить катарского шейха на свою сторону, и он категорически отказался от таких планов. «Газовая ОПЕК» померла, не успев родиться. С тех пор имеет место некоторая конфронтация между Катаром и остальными экспортёрами, а Катар всеми праведными и неправедными методами стремится вытеснить конкурентов со всех рынков, до которых может дотянуться. И делает это очень агрессивно и беспардонно. Это предыстория.
Теперь к главному: посередине Персидского залива, под водой на глубине 60 м расположено огромное месторождение газа, которое считается крупнейшим на планете (газа там примерно на 3 триллиона долларов в текущих ценах). Расположено оно посередине между Катаром и Ираном, и делится между ними по линии, равноудалённой от обеих берегов. При этом зачем-то считается, что это два разных месторождения, катарская часть называется «Северное», иранская — «Южный Парс».
Обе страны его разрабатывают, обе стремятся продавать газ в Европу, но у обеих в этом есть некоторые препятствия.
У Катара на 2010 год (начало «арабской весны») главное препятствие было в том, что его огромные газовозы с трудом протискивались через Суэцкий канал, а кроме того, в Суэцком канале был такой высокий трафик, что приходилось подолгу ждать очереди на проход.
У Ирана была другая проблема — санкции, запрет на поставку современных технологий добычи и сжижения газа. Вообще, разрабатывать месторождение он начал только 2 года назад — в сентябре 2013 года. Из иностранных участников разработки — Total, EMI и ГазПром. Но ещё в 2009 году Иран начал переговоры с Ираком и Сирией о строительстве газопровода через эти две страны для поставок газа на берег Средиземного моря и дальше в Европу. В марте 2011 года стороны пришли к соглашению, в июне подписали меморандум о строительстве. И тут же сразу в Сирии «вдруг» появилась майданутая оппозиция, сначала — мирная, потом — вооруженная.


Катар в это же время договорился с Саудовской Аравией о строительстве газопровода через неё в Сирию и дальше в Европу. Но президент Сирии Башар Асад уже успел договориться с конкурирующей стороной, и вообще был не очень дружен с монархами Залива. А значит, чтобы построить свой газопровод, в первую очередь надо было устранить препятствие — Башара Асада.
Пошли по отработанной схеме «оранжевых революций», перебросили в Сирию успешно отработавших в Ливии боевиков, заручились поддержкой США и пошло-поехало.
(Кстати, одна из причин, зачем было устраивать революцию в Египте, была такая: старый президент Египта Мубарак был дружен с семьёй Асадов, и вообще у Египта с Сирией ещё с 1967 года был договор о взаимопомощи в военном плане, а у Египта — самая большая среди арабских стран армия, и если бы Египет отправил на помощь Асаду свои войска — тогдашняя «вооружённая оппозиция» и двух недель не продержалась бы).

Что получается: России, по большому счёту, оба варианта газопровода — невыгодны, мягко говоря. Оба несут в себе опасность для Газпрома, в иранском варианте — драматическую, в катарском — трагическую. Дело в том, что газа в том месторождении столько, что после того, как будет налажена полноценная доставка в Европу, Европа сможет сказать ГазПрому «до свиданья».
И катарский вариант — плохо, и иранский — нехорошо. Поэтому до некоторых пор Россия помогала Асаду ровно настолько, чтобы «оппозиция» его не победила (а значит, и худшее из двух зол в виде катарского газопровода), но не настолько, чтобы он победил «оппозицию» (а значит, и меньшее из двух зол в виде иранского газопровода).

Год назад был острый момент, когда США всерьёз собрались бомбить Сирию под предлогом наличия у неё больших запасов химического оружия, но Путин сумел разрулить ситауцию. Помогло ему два обстоятельства:
1. в то время тов.Сатановский на одной из передач Соловьева сказал: «Асада заказали, заказ проплачен, но до сих пор не выполнен», (он имел в виду, что Катар заплатил штатам 25 млрд USD за уничтожение Асада). Почему?
По большому счету, правительство США — это не совсем самостоятельная сила. На самом деле штатами правят различные конгломераты транснациональных корпораций. И среди них есть такие, у которых на фоне сланцевых успехов родилась идея отрезать от Европы и Газпром и Персидский залив, и самим единолично снабжать Европу своим газом. Поэтому в отношении Сирии интересы России и интересы этих сил в США временно совпали — и тем и другим оказалось выгодно, чтобы война в Сирии длилась как можно дольше.
2. когда американская эскадра вошла в восточное средиземноморье, вдруг оказалось, что там уже барражирует российская эскадра, причём в таком составе, что может победить в прямом столкновении, ну или, как минимум, «нанести непоправимый ущерб». Это дало повод отказаться от «окончательного решения вопроса» с Асадом прямо сейчас.

Но бесконечно война продолжаться не может. Если просто сидеть и ждать, отдав инициативу противоположной стороне, то рано или поздно вопрос будет решён наиболее неблагоприятным для нас образом. И за последний год возникло два обстоятельства, которые потребовали от России наконец сделать выбор в пользу меньшего из двух зол:
1. «оппозиция», особенно ИГИЛ, сильно потеснила правительственные войска, за год удвоила контролируемую ей территорию в Сирии, на горизонте замаячило окончательное поражение Асада. А значит, и худшего из двух зол — катарского варианта газопровода
2. Катар отчасти решил свои проблемы с трафиком в Европу — договорился с новым президентом Египта и проплатил строительство второй «ветки» Суэцкого канала.
В общем, ситуация стала скатываться к наиболее неблагоприятному для России варианту.

Но у России получилось найти блестящий выход из этой тупиковой ситуации, пробить самое оптимальное решение: «если не можешь предотвратить нежелательный процесс — надо его возглавить». Теперь, если Россия сможет навести порядок в Сирии, то у нас появляются веские основания претендовать на существенную долю в строительстве и эксплуатации газопровода Иран-Ирак-Сирия. А это, во-первых, хорошие и долгосрочные доходы, которые могут отчасти компенсировать потери от уменьшения доли в европейском рынке, а во-вторых, если у Газпрома хотя бы один пальчик будет лежать на вентиле этой трубы, решится ли Европа сказать Газпрому «до свиданья!»?